Как я стал экспертом по работе «электронного концлагеря»

«Я едва не умер». Подобное заявление обычно воспринимается как некая фигура речи. В данном случае сказанное следует понимать буквально.

Сам ковид я перенёс достаточно легко. А вот последствия его оказались более чем серьёзными. Буквально убийственными. Хотя можно ли назвать серьёзными проблемы со здоровьем, которые можно было бы решить буквально за 2-3 дня? Быстрее, чем вылечить насморк? В моём случае, однако, процесс «излечения» затянулся более чем на год.

Диагноз, который мне поставили, содержал, помимо всего прочего, такой медицинский термин, как «онконастороженность». В переводе на русский термин означал следующее: врачи, которые искренне старались мне помочь (были и такие, и я им благодарен; были и другие), практически прямым текстом говорили, что мне надо готовиться к самому худшему. Так что где-то месяцев десять я мог наслаждаться всеми радостями состояния «между жизнью и смертью».

В состоянии ближе к жизни на 2-й этаж я мог подняться с тремя остановками. В других случаях подъём на 2-й этаж занимал минут 30-40, плюс полчаса на то, чтобы снять верхнюю одежду и добраться до комнаты. Назначенное лечение имело своим следствием возникновение проблем, которые уже и сами по себе могли привести к «самому худшему».

Почему я не умер? В какой-то момент мою жизнь продлили 2 литра крови, перелитые мне в БСМП (должен поблагодарить, помимо врачей, главврача И.Н. Банина). Вообще-то жизнь мне спас один человек из «Единой России». Ну и то, что здоровье моё оказалось слишком уж хорошим. И сердце тоже. А также способность анализировать.

А потом - уже в Диагностическом центре, мне поставили другой диагноз (врач, который его поставила, попросила не называть её фамилию, но главврачу ВОККДЦ Елене Евгеньевне Образцовой я всё-таки скажу спасибо). Принимаемые мною препараты были отменены безоговорочно. Назначено принципиально другое лечение. И произошло буквально чудо.

Уже через 2-3 дня я почувствовал себя человеком. А через 2 месяца анализы крови показали, что все показатели - просто смертельные, абсолютно катастрофические - пришли в норму. Одним из последствий 10-месячного «лечения» стало, в частности, и то, что мне предстоит операция.

Ситуация с медициной, впрочем, это тема отдельного разговора. Но - была ли у меня возможность добиться того, чтобы правильный диагноз мне поставили раньше, чем через год? Вообще-то была. Но воспользоваться этой возможностью я не мог.

* * *

Газету «Эхо месяца - Воронеж» я выпускал с 1997 года. Это был абсолютно некоммерческий проект. Все деньги направлялись только в типографию. Никто и никогда не получал ни копейки. Более того: из своего собственного кармана я заплатил налогов и сборов в общей сложности тысяч 700.

Почему я выпускал «Эхо»? В советские времена я работал, как тогда говорили, «на оборону страны». Ссылки на мои работы в области динамики систем даются в монографиях не просто учёных с мировым именем, а с мировым именем под номером один. Это такие люди как я создали вторую сверхдержаву мира.

Так уж получилось, что за последние несколько лет мне пришлось перенести 5 операций. Последнюю - замена 2-го тазобедренного сустава, следствие полученной когда-то травмы в хоккей - прямо перед началом пандемии ковида. Операции прошли очень успешно, но за это время мне насчитали долги по газете.

И вот наступил декабрь 2020 / январь 2021. Второй, самый страшный удар пандемии. Протоколы лечения ещё не разработаны, а коллективный иммунитет ещё не работает. Много людей, в том числе известных, умерло в Воронеже в эту страшную зиму. И вот именно тогда, когда я и сам заболел ковидом, судебные приставы - без предупреждения - сняли деньги с моей карты, оставив меня без средств к существованию.

Вообще-то я работал в самом ближнем круге с 4-мя первыми лицами области и города и  при желании  мог бы без проблем обеспечить себя на 3 жизни вперёд. Но в том-то и дело, что работал я против национал-предателей, успехи которых были несомненны: в 2012 году по объему отгруженной промышленной продукции на душу населения Воронеж среди городов-миллионников занял последнее место, отставая от лидеров рейтинга более чем в 5 раз! Уголовные дела по тому же ВЗПП возбуждались с моей подачи 3 раза. А в 2022-м «вдруг» оказалось, что у России огромные проблемы с чипами...Ясно, что подонки, разграбившие воронежскую промышленность, имели все основания, чтобы меня ненавидеть.

Когда ситуация со здоровьем временно улучшилась, я занялся расследованием на тему, как устроена система «электронного концлагеря», которая даже во время пандемии позволяет без предупреждения лишать людей средств к существованию. Возможности для этого у меня были: в «Эхе», как-никак, печатались депутаты всех уровней, люди в ранге мэров, губернаторов, федеральных министров. В прошлом году, к примеру, в научном журнале «Берегиня» вышла совместная статья об импортозамещении с депутатом городской Думы Андреем Померанцевым и Павлом Грудининым. Общий язык нашли мы и с Уполномоченным по правам человека в Воронежской области С.В. Канищевым.

Чиновники ФССП очень здорово, конечно же, научились уходить в отказ. Они присылали целые простыни, насыщенные псевдоправовой аргументацией. Да, это заняло 10(!) месяцев. Но у меня не сорвёшься. Действия приставов, на мой взгляд, очень уж точно соответствовали формулировке «создание жизненных условий, рассчитанных на физическое уничтожение» ст. 357. И не Административного, а Уголовного кодекса.

Выяснилось, в частности, и то, что людей лишали средств к существованию в рамках кампании «по мобилизации средств в бюджет». На тот момент - абсолютно профицитной! Во время самого страшного удара пандемии, когда врачи спасали людей и сами умирали, было проведено 599 заседаний «мобилизационных комиссий», через которые прошло более 20 тысяч человек! И это при том, что те же приставы в это время не вели приём, ибо у них, в отличие от нас, людей, был карантин по ковиду. Мотором «мобилизации» был вице-губернатор Виталий Шабалатов. И утверждалось, что действовал он по распоряжению губернатора А. Гусева. Так ли это, уважаемый Александр Викторович?

Моё обращение в ГУВД пропутешествовало по многим инстанциям. В какой-то момент оно попало даже в Ленинское РОВД, где было выдано постановление об отказе. Но его опротестовал прокурор Ленинского района Ю.А. Бурсов. УФССП пытаются сейчас свалить ответственность на кого угодно - недавно мне пришло письмо даже из Центрального банка России, который проводит проверку. Весьма конструктивной была встреча с начальником ГУВД М.А. Бородиным. Материалы в настоящее время переданы в Следственное управление МВД по городу Воронежу с формулировкой, что в действиях чиновников «могут усматриваться признаки состава преступления, предусмотренного ч.1 ст.285, ч.1 ст.293 УК РФ». Ч.1 ст.285 - это до 4-х лет, кстати.

Само по себе возбуждение уголовного дела для меня не так уж и важно. Материалы мне нужны для передачи в суд, а там уж я готов пройти все судебные инстанции и далее, если потребуется. От последствий ковида в России умер миллион человек - в разы больше, чем в развитых странах мира. И я категорически не верю в формулу «где-то кое-кто у нас порой». Все чиновники, причастные к проведению политики «создания жизненных условий, рассчитанных на физическое уничтожение», должны быть названы поимённо.

Так уж случилось, что мне пришлось стать экпертом по работе системы «электронного концлагеря». Возможно, лучшим в России. Именно эта система и была использована в период пандемии, в том числе и для «создания жизненных условий, рассчитанных на физическое уничтожение». Если это был всего лишь «эксцесс исполнителя», то, как я полагаю, имеет смысл устранить те законодательные пробелы, которые позволили эту систему использовать таким образом. С этим предложением я обратился к одному из депутатов Госдумы. Ответа я пока не получил. Имеет смысл обратиться уже публично? 

Владимир Бренделев (экономист, кандидат математических наук, бывший советник по экономике главы администрации Воронежской области)