100 причин приехать в Воронеж. Причина № 33

Дом с башней на улице Героев Стратосферы, 1 – яркий образец сталинской архитектуры, построенный пленными немцами

Издалека этот дом похож на корабль. Его острый угол, обращённый на сквер Защитников Воронежа – нос могучего крейсера. Его отделанные лепниной стены – борта фрегата или галеона, украшенные затейливой резьбой, деревянными скульптурами и балконом на корме. Его высящаяся над пятым этажом башня – одновременно и мачта, и капитанский мостик. А ступени, полукругом разбегающиеся от угла к мостовой – совсем как волны, которые он рассекает в стремительном движении.

Но если подойти близко, особенно ночью, – это скорее замок, нарядный и грозный одновременно, нерушимо поставленный на века. А в подсвеченной таинственным зеленоватым огнём башне, возможно, непробудно спит заколдованная принцесса.

Дом на углу бывшего Сталинского проспекта и Героев Стратосферы восстанавливали после войны пленные немцы. Их союзники по гитлеровской коалиции венгры строили в то же время бараки на Старом Машмете. Монументальное строительство сателлитам не доверяли.

Послевоенный Воронеж восстанавливался с размахом и фантазией. По главным улицам должны были стать в парадном строю украшенные лепниной орденов шеренги мощных сталинских домов. Жильё проще и скромней, без высоких потолков, широких лестниц и декоративных колонн пряталось за их нарядными фасадами.

Тогда постройка даже в четыре этажа уже считалась многоэтажной. А дом на углу Героев Стратосферы был самым высоким во всём Сталинском районе, как называлась в те годы левобережная часть города. Гордая башня свысока смотрела на хатёнки Монастырки и Песчановки, на машметские бараки, ашмаровские двухэтажки, на мрачные красные дома-коммуналки, на школы и заводские корпуса. А по ночам зажигались на вершине башни сигнальные огни, указывающие путь самолётам.

Перед Первомаем балконы дома украшали плакатами, стены – флагами, и текли мимо него праздничные колонны. На углу дома были установлены часы, хоть и самые простые, не куранты, но время показывали исправно. Наручные часы считались признаком зажиточности. Те же, кто их не имел, услышав вопрос: «Который час?» – бросали взгляд на запястье, а потом с деланным сожалением сообщали: «Часы на пианино забыл». Хотя, разумеется, ни пианино, ни часов, ни другого сколь-нибудь ценного имущества у большинства людей в послевоенные годы не было.

Дом-корабль плыл сквозь время. Поднялись вокруг настоящие, а не в четыре этажа, высотки. Навеки погасли сигнальные огни на вершине башни. Остановились и больше уже не пошли часы. Давно не украшают к праздникам балконы словами «Мир! Труд! Май!». Ветшает и осыпается лепнина с фасада. В пустой башне никто не живёт и не жил никогда, разве птица или нетопырь могли найти там приют. А в пяти жилых этажах под башней – заводское общежитие. Принцесса там жить уж точно бы не стала.

Дом на углу – памятник и символ своего времени. Времени торжества и страха, надежд и нищеты.