Сергей Журихин в Воронеже: «Профессии водителя, юриста, переводчика и курьера исчезнут в течение 10 лет»

Проректор по повышению квалификации Университета Правительства Москвы, эксперт по обучению и развитию персонала Сергей Журихин выступил в Воронеже на VIII Управленческой платформе имени В. Н. Эйтингона, приуроченной к 25-летию Президентской программы. В рамках кейс-сессии «Трансформация традиционного образования: от создания экосистем и образовательной среды до метаформатов» он рассказал, почему современная модель обучения претерпевает кризис, выпускники учебных заведений не могут найти свое место на рынке труда и как развитие экосистемного подхода к образованию может исправить сложившуюся ситуацию. Эксперт также ответил на вопросы корреспондента РИА «Воронеж».

- Сергей Анатольевич, в каком направлении нужно двигаться современному образованию?

– Важно принять неизбежное – мы должны начать меняться. Изменения должны затронуть все сферы образования: школы, вузы, дополнительное образование и систему подготовки кадров. Образование становится сервисом.

Тот же самый образовательный трек для пенсионера, который дает возможность нашим «новым старшим» получить вторую, третью профессию, сильно меняет подход к образовательным вещам.

Второй аспект – это технологический: то, что у нас есть здесь и сейчас в доступных для образования технологиях. Российский рынок образовательного контента. Много философии – мало работающих методик. Действительно работающие и технологичные образовательных решения, дающие практический результат, можно пересчитать по пальцам.

- В сфере рекламы и маркетинга сегодня много различных онлайн-курсов, которые обещают студентам большие деньги и быстрое трудоустройство. Что будет с рынком образования в дальнейшем, если подобные курсы продолжат появляться?

– Эти курсы как пришли, так и уйдут. Не стоит выкидывать деньги на ветер и кормить людей, которые пытаются просто на вас заработать. Нужно искать крупные организации с интересующим вас профилем и смотреть, какие компетенции они предъявляют к новым сотрудникам и чему они обучают в открытых и сетевых форматах. Если коротко – нужно искать работу и учиться в процессе.

В последнее время стало популярным изучать медиаменеджмент – и все побежали учиться на медиаменеджера, не задумываясь о качестве преподавания. Роль здесь играет цена и реклама, как двигатель прогресса.
На самом же деле этот рынок плохо управляем с точки зрения потребности регионов.

Давайте зададимся вопросом: специалисты каких сфер сегодня нужны Воронежской области?

Предположим, в вашем регионе нехватка специалистов IT-сферы. Теперь ответьте: а что делается в регионе для того, чтобы обучать молодых людей IT-направлениям и предоставлять им рабочие места? А пенсионеры, они ведь тоже могут получить дополнительное образование в IT-сфере? Могут, и есть хорошие примеры, когда они составляют конкуренцию молодым. Нужно реально видеть объем незанятых или людей с потенциально уходящей профессией и понимать, как с ними работать сейчас и формировать их мотивацию на повышение квалификации в ближайшем будущем. Конечно, есть вопрос относительно образовательного ресурса и возможностей образовательных учреждений региона. Часто в регионах образовательные учреждения работают не на полную мощность в какие-то дни, не дозагружены образовательным процессом или наполнены образовательным контентом не отвечающим вызовам будущего. Так почему там не создать образовательный трек для тех же самых пенсионеров?

- А нужна ли пенсионерам новая профессия? Может, им и так комфортно сидеть дома у телевизора и вязать внукам носочки.

– Пожилым людям сегодня требуется создание условий для изменения стереотипа поведения и жизненных установок: уход от пассивной, потребительской позиции и формирование новой модели личностного поведения путем вовлечения в познавательную деятельность, разработку и осуществление общественно значимых проектов, увеличения степени их участия в общественной жизни. Так они становятся новыми старшими. И их новая профессия будет востребована.

В Москве, например, работают проекты «Активное долголетие» и «Серебряный университет». Около 50 направлений активностей и образовательных программ доступны пожилым жителям города. И среди них оказались курсы гидов-экскурсоводов. Согласитесь, кто может лучше рассказать историю родного города – молодой экскурсовод или человек с опытом, который всю жизнь прожил в этой местности?

Я приезжаю в Воронеж раз-два в год и вижу, что в регионе сейчас активно развивается туристическая отрасль. Значит, у вас есть потребность в экскурсоводах. Если популяризировать местный туризм, появятся новые рабочие места. До вас недалеко ехать с экскурсиями, не Алтай и не Дальний Восток – всего шесть часов на поезде из Москвы. Так что продолжайте развивать внутренний туризм, развивайте креативную индустрию и создавайте центры притяжения.

Всегда надо смотреть чуть дальше – не на два-три года вперед, а на экосистему и долгосрочные перспективы на 20−30 лет. Должна быть выработана стратегия, предполагающая будущую занятость населения, той же самой молодежи. Воронеж – город очень молодой по сравнению с Москвой, он прямо насыщен молодыми людьми – не зря же его называют студенческим городом. Но после того как молодежь у вас отучилась, куда она дальше пропадает? А дальше ее нет, я ее не вижу. Здесь тоже возникает вопрос: создана ли в регионе какая-то инфраструктура для выпускников вузов, какое предусматривается для них дальнейшее развитие на местных промышленных предприятиях? Промышленность и сельское хозяйство, насколько я знаю, хорошо развиты в регионе. Но сельское хозяйство – это такая «красная» отрасль, которая в самое ближайшее время будет цифровизирована. Причем тут речь идет даже не о годах, а грубо говоря, о месяцах. Роботизированная техника, работающая на полях, вскоре заменит людей. Так что, нужно смотреть на перспективу, в какую отрасль привлекать людей (не только приезжих к вам) с точки зрения удержания новых профессий.

- С какими вызовами будущего сталкивается российское образование?

– Качество. К сожалению. У нас есть образование, которое будущего не имеет – этих профессий уже завтра не будет. Культурные и цифровые профессии останутся, а юристы, бухгалтеры, финансисты уйдут. Это профессии-пенсионеры.

Например, есть такое понятие «нейроморф» – это то, что компьютер будет делать лучше человека. Я сам юрист по образованию, и меня уже нет, хотя я по определенным причинам не работаю в своей профессии. Через несколько лет этой профессии не будет вообще. Как и юрисконсульта, и нотариуса и т. д. Многие профессии исчезнут, а сохранившиеся «традиционные» существенно изменятся, интегрировав в себя новые технологии.

- Можете назвать топ-10 профессий, которые в течение десяти лет исчезнут?

– Водитель, бухгалтер, юрист, дворник, логист, референт, провизор, копирайтер, переводчик, работники массовых производств. Слесарь, может, останется, но человек, который стоит на производственной линии, его уже не будет. Конечно, вы можете мне возразить и сказать, что в регионах, вроде Воронежа, такое случится не скоро – нам до Москвы далеко. Но давайте будем честными: как только труд робота станет дешевле труда человека, мы с вами уже ничего не вернем. И не важно, Воронеж или Казань – это все крупные города, у которых есть амбиции и которые не так далеки от Москвы. По моим предчувствиям, в Москве эти профессии пропадут через два-три года. Поэтому с людьми, которые потом будут вынуждены остаться без этих рабочих мест, нужно начинать работать уже сейчас.

- Какие навыки тогда нужно прокачивать, чтобы быть востребованным на рынке труда?

– Начать нужно с коммуникаций. Даже если взять профессию юриста, 70% его работы – это работа с документами. И всю эту работу вскоре заменят роботы и алгоритмы, нейроморф.

- Что нужно делать уже сейчас, чтобы справиться с так называемыми квалификационными ямами?

– Изменить отношение к тому, что будущее уже здесь. Оно уже наступило и мир уже не будет прежним. Посмотреть на проблемы, связанные с людьми в профессиях «группы риска» и вообще на эти самые профессии. У вас же есть топ-профессий в регионе. Проанализируйте, что будет с этими профессиями лет через пять-десять. Тогда вы поймете, что людей в объеме, предположим, 10 тыс. человек, нужно начинать переучивать уже сейчас, предлагать им новую работу, давать новые виды возможной занятости очень близкой к текущей профессии, но не относящейся к ней. То есть начинать их к этому готовить. Потому что сразу сказать: «Друзья, мы вас через пять лет уволим, так как больше не будет водителя такси», нельзя. Чем дальше эти люди займутся? Куда они пойдут?

Мы сейчас четко находимся в этой квалификационной яме – и вопрос в том, что с этим делать. Задача специалистов, которые занимаются образовательным процессом, понять, что они могут дать в этой ситуации: какие у нас есть образовательные мощности, куда нам надо пойти, чтобы трудоустроить людей через 3−4 года, когда технологии погонят их с текущего рабочего места. И этим людям еще нужно «поменять позу ума». Провести оценку текущих компетенций, после этого выстроить траекторию, по которой можно как раз дать новую профессию.

- На ваш взгляд, дистант и онлайн-платформы пошли на пользу системе образования?

– С хорошим преподавателем – да. Будущее вообще за метапространством, которое станет лучшей мотивацией для получения знаний. Каким бы классным ни был преподаватель, но если у вас дома плохой интернет, монитор, пространство, перенасыщенное людьми, вы не сможете сконцентрироваться на получаемых знаниях. А в метапространстве вы просто надеваете очки, и люди вокруг вас пропадают. Вы увлечены стопроцентно тем, что с вами происходит. Погружение в виртуальную среду отрабатывается на уровне животных инстинктов.

- Сколько часов в день можно заниматься в виртуальных очках?

– Я рекомендую 30−40 минут с перерывом на 15 минут – как школьный урок. На самом деле все цифровые форматы, даже онлайн-вебинары, по-хорошему (и это доказано научно) полноценно воздействуют на мозг человека до 50 минут. Дальше мозгу нужно на что-то переключиться.

- У современных детей и так зависимость от телефонов. Не боитесь, что метавселенная вообще поглотит их?

– Я отвечу коротко и жестко: дети, живущие в телефоне/планшете или метапространстве, – это только наша с вами проблема. В виртуальном (цифровом) пространстве интереснее, чем в реальной жизни. И пока детям там будет интереснее, чем здесь, мы с вами ничего не сделаем. Задача родителей – сделать реальный мир детей интересным. В метапространстве они должны только получать дополнительные знания, коммуницировать, но не подменять виртуальной реальностью настоящий мир.